Война ...
Самые страшные и кровавые войны начинались там, где их вообще не должно быть. В "христианском" мире, между "христианскими" народами. "Христианские" священники эти войны поддерживали, благословляя оружие и воинов с обеих сторон кровопролития.
Христос миру не нужен.
Христос - миротворец, не одобряющий удар мечом, а устранивший вред, приживив отрубленное ухо врагу и упрекнувший воинственного друга.
Христос, который не вел за собой патриотов, а посоветовал бежать в горы из окруженного врагами Иерусалима.
Христос - "кроток и смирен сердцем ", призывающий "любите врагов своих", не убивающий, а отдавший "душу свою за многих" ...
Христос - гонимый и "не имеющий где главу приклонить" не нужен миру.
Ибо этим миром гонимый.
А нужен он тем людям, которых презирают, называют "пацифистами" и которые не являются героями ... Хотя противостоять массовому психозу и хранить верность Христу требуется настоящее мужество.
Толпа идет за лидерами. Но толпа состоит из единиц.
На суде будет один судья - Христос, о котором забыли, от которого отмахнулись. "Не пора ...", "не морочьте голову" ...
И все те, кто вели, благословляли и все, кто, пребывая в угаре, давали себя вести - будут обвиняемыми.
Каждый высокий станет самым низким с опущенной головой.
Сможет ли оправдаться?
Чем?
Защитников иных, кроме Христа нет и не будет ...
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Дискриминация - Николай Николаевич Если ты за «веру» готов убить, то у тебя нет никакой веры, но религиозный фанатизм. Вера действует любовью. Двигателем веры есть любовь.
Проза : Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
